по запросам телеслушателей, дальнейшее - первая часть концептуального блока про группу "телевизор", опубликованного в 3-м номере журнала =ДВР= осенью 1987 г. задача перед авторами стояла, насколько мне помнится, вполне провокационная: описать произошедшее, взорвавшее мозги культурной прослойке города (а это, напомню, была первая группа первого эшелона русского рока, заехавшая во владик), с разных точек зрения. первая получилась эдакой мистически-энергетической и несколько даже психосексуальной. писал ее - теперь уже, наверное, можно рассказать - брат михаил, он же ihtiologg. пока наслаждайтесь, а продолжение последует. «ИХ БИН ЭН ЭНЕРГИ ШПАРЕР» (1),
ИЛИ КОНЦЕРТ «ТЕЛЕВИЗОРА» С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО РОКЕРА (2)
…опять среди вас в поисках тепла…
— БГ
Слава Богу, это произошло раньше, нежели мы дожили до седин. Правда, БГ надеялся на других, когда пел об этом, но в нашем далеком далеке, где и до сих пор о ленинградских делах знают только понаслышке, появление такой команды явило собой целую революцию.
О том, что «Телевизор» будет первой ласточкой в суперстае ожидаемых и горячо любимых вестников нового духа, я узнал с месяц назад [Ред.: относительно начал концертов], и весь этот месяц не покидало меня (думается, в этом у меня были десятки единомышленников) сомнение: а прилетит ли она, эта ласточка? Причины тому, вне сомнения, ясны. Но вот — депеша, и я прибыл в стольны град в один день с ними. Теперь, когда, казалось бы, всякие «а если» пропали, сомнение в успешном достижении цели продолжало терроризировать меня — сутки до концерта. Опять же, не меня одного. А вдруг они будут петь «Товарища Сухова»? или что-то совсем невообразимое — цунами, месячник тишины (тишизма), переход Вл-ка на осадное положение, и в связи с этим отмена того, что грело весь месяц…
В определенных кругах кипели разговоры и шелестели бумаги, одни бумажки (т. наз. деньги) менялись на другие (именуемые билетами). Слышались такие речи:
— Даешь мне билеты?
— А сколько у тебя осталось?
— Вот 250 штук!
— Беру 150!
Приносились вести, что в обоих центральных переходах вкупе с бойко поставленной рекламой известные люди запросто торгуют билетами.
* * *
Но вот и вечер. Второй концерт. Зал весьма полон (на первом, говорят, было около половины). Усатый молодец толкнул краткий спич. Вперед!
Стыдно, товарищи! С некоторым изумлением я узнал о том,
Стыдно, товарищи! что масса людей в городе — причем, людей
Стыдно, товарищи! весьма сильных в роке, — понятия не име-
Стыдно, товарищи! ет, что есть «Телевизор» такое.
Программа все та же! В зале, еще до того, как началась музыка, — шумное оживление, от хлопков до надрывного рева кого-то ближнего. Связь установилась почти сразу. Первые минуты — состояние из категории «не верь глазам своим», но и от него даже великая радость. Народы, без сомнения, не все торчали по «Телевизору», явно преобладала масса любителей побузить, которым абсолютно все равно, где орать и кого слушать. Но были и добрые люди, спасибо им за все! Настроение резко поднялось до критической точки, когда к сцене сверху протанцевал Шеля с букетом и составил пару Борзыкину. Его появление было потрясающе своевременным, мелькнула мысль, что именно так и должно было быть. После этого народы просто отдались магическому воздействию льющегося со сцены потока. Получилось как раз то, что, по определению БГ, «только здесь и только сейчас». Это так приятно, это как сон — плыть вместе с «ТВ». Магия Михаила захватывает с самого начала, но необходимо что-то последнее, что смело
бы самые остатки напряженности и зажима. Этим может быть слово или жест, обретающие материальность и действующие на уровнях физическом и духовном…
— Ну и что там они поют? К чему они призывают? Пропаганда какая-то.
— Теперь можно и на штурм Зимнего!..
Два разных мнения. Первое из тех, кто квадратен и непробиваем. Из тех, кто на «Сталкере» во время слов «Вы можете только жрать!» хихикает, серьезно полагаю, что это сказано только Сталкеру и Профессору, а не ему. А второе высказывали те, кто только здесь открыл для себя «ТВ». При всем том, что больше половины текстов они не расслышали. Живое тепло шло в зал. Энергия солидарности уже связывала нас вместе. Но что делают здесь вот эти люди? И те, и вон там? Уже потом, обговаривая в спокойном состоянии происшедшее, пришли к мыслям неутешительным. А пока, забыв всех и всё, вязали нити от себя к ним. Пульсация была направлена ко всем. «…Что-нибудь делай, не спи!» Но не спят те, кто и так не спал, и они — вот, кулаки вверх, и срывание голоса в крике, и проникновение невыражаемым просто словами…
* * *
Не стал затрагивать субботний концерт. Вопреки ожиданиям… и т.д. Наверное, и в лом видеть пассив, хотя к этому привыкают. Объективно — без этого не обойдешься. Давайте сделаем по одному концерту в день и в зале поменьше? Ведь скоро еще гости будут.
часть 2 в продолжение вчерашнего. к первому материалу 3-го номера =ДВР= (осень 1987 г.) был подверстан второй, и тут перед автором была поставлена задача попытаться проанализировать творчество "телевизора" с точки зрения... ну несколько музыковедческой, что ли. если мне не изменяет память, 20 лет назад (да и после, надо признаться) такое никому это в голову, в общем, прийти не могло. с задачей справился (хоть и нехотя) прекрасный профессиональный (формально образованный т.е.) музыкант гена копченко - он просто сделал так, как описывал бы творчество композитора мокроусова на экзамене в муз.училище. наслаждайтесь. продолжение будет. …И ЗВУЧИТ ЭТА АДСКАЯ МУЗЫКА… 1 Принимаясь за написание квази-статьи-заметки о рок-группе «Телевизор» после их недавнего и памятного для многих пребывания во Владивостоке, я не знаю, как будут поняты специальные музыкальные термины, которыми я собираюсь оперировать при теоретическом анализе музыки, и по возможности буду излагать все ясно и понятно.
Трудность специального анализа заключается в отсутствии нот песен «ТВ». Да, нот! Этих маленьких и непонятных значков и закорючек, которые оставили память о И.С. Бахе, Р. Вагнере, А.Н. Скрябине и других, и которые еще долго послужат нам. Предвижу, что многие — и в лагере отчаянных рокеров, и в клане фанатов от культуры — спросят: зачем они нужны, ноты? В одном случае орденоносцы и металлоносцы из трудового рок-фронта промолвят: «Нам не нужны ноты: вон “Аквариум” нот не знает, а музыку какую превосходную пишет…» С точки зрения культурствующих молодчиков, представленных в основном (как бы это сказать?) не совсем молодыми прекрасными и не-прекрасными полами, которые со странными симптомами считают, что на 19-м этаже воздух замечательный, и потому им принадлежит весь город с потрохами (хотя это — явная амбиция и глуповатое заблуждение): а достойна ли эта, мягко говоря, поганенькая музыка воплощения в ноты — «символы культуры, коими символически начертано» и т.д.?
Думаю, что дело это со всех сторон достойное и нужное.
Спросят: что же там записывать и воплощать? Но ведь записывают же тов. Шовиков и ему подобные удэгейские, южно-чукотские и восточно-нанайские фольклорные песни, записывают и перекладывают на ноты (хотя песни эти сверхэлементарны по своему строению), а в придачу пишут и публикуют пухлые кандидатские и томуподобные штаныпросиживающие труды.
Толковый и знающий свое дело ботаник не пройдет ни мимо образцового декоративного дуба, ни мимо неприметной травки. На всё он покладет свой верный и оценивающий взгляд. А музыковедение — такая же наука, как и ботаника. И подобно тому, как ботаник, устремляясь на травку взором через микроскоп, извлекает необходимые ему точные данные, так и музыковеду нужны точные данные — ноты.
2 При рассмотрении музыкального произведения в последнее время мы привыкли говорить о трансцендентальности текста, восхищаться его потокосознательностью, умиляться его идеологической выдержанности и т.д. (проявления чувств у различных людей различны), а к самой музыке относимся как к бедной падчерице. Никто не хочет разобраться в ней: просто если она быстрая, громкая, нафузованная, то это кому-то в кайф, а кому-то и нет. Обращение, прямо сказать, сволочное. А ведь дайте музыке силы, дайте ей фантазии, вдохните в нее жизнь, и она сможет — без помощи слов — построить мир. Было сказано: «Вселенная — симфония, люди — как ноты».
Я не буду останавливаться на смысловых особенностях песен группы, я думаю, любому человеку понятна серьезность задачи, которую группа ставит. «Телевизор» оправдывает свое название в музыке так же, как и в тексте. [Звукооператор В. Уваров на пресс-конференции группы: «“Телевизор” говорит о том, что должно звучать с экрана телевизора каждый день». — Прим. Ред.] Бытие этой музыки проникнуто механистической, жесткой энергией. Урбанизм ее близок по своему характеру, если глянуться назад, к урбанизма Стравинского, Онеггера («Пасифик 231», например), а сейчас он схож с фриппертроникой Р.Фриппа. Урбанизм этот — в кажущемся бесконечном движении электронных звучаний, расцвеченном изнутри разнообразными импульсами, заданность которых и составляет суть этого движения. Оно находит свое отражение в тексте:
Моя голова — как выстрел:
Петляют по коридорам
Свои и чужие мысли
И спорят…
«Отечество Иллюзий»
Подчеркнутая резкость, сухость, отчетливость звучания, острота ритмических формул, динамика — это как бы своего рода антиромантизм, еще одна ветвь единого дерева, отечественной рок-музыки. Идеи выражены в сжатой, отчетливой манере жесткими энергичными мазками. Это наложило свой отпечаток на тематизм песен, он по преимуществу — мелодекламационного типа. В первую голову ставится задача как можно более полного донесения до слушателя текста песни. Отсюда и многочисленные повторы и акцентирование важных по смыслу слов, а также повторение (реприза) после кульминации, как правило, первого куплета, что позволяет более спокойно осмыслить содержание услышанного. Мало самолюбования техническими возможностями своих пальцев, сольные эпизоды редки. [В. Уваров: «В музыке они минималисты, они лучше сыграют меньше…» — Прим. Ред.]
Музыка «Телевизора», при всех своих конструктивных сложностях, ясна и доходчива (в хорошем понимании этого слова). Помогают этому постоянные смена и контраст построений, основанных на мелодекламации (как правило, куплет), и построений, включающих в себя мелодические обороты (припев). [Т.е. от свободы изложения к упорядочению. — Прим. Авт.] Поэтому не возникает впечатления алогичности, хаотичности, неумения побороть сопротивление музыкального материала.
Музыкальная ткань произведений «Телевизора» пронизана пульсированными звучаниями различных инструментальных групп. Статичных состояний нет. Лирики, как выражения в музыке эмоционального состояния печали, элегичности, сентиментальности, тоже нет. Ритмические формулы фактурных пластов, накладываясь друг на друга по вертикали и сцепляясь по горизонтали, цементируют музыкальную ткань, превращая ее в несущийся поток энергии. Педальных нот (т.е. выдержанных звуков или гармоний, на которых основано музыкальное построение) нет. В песне «Три-четыре гада» гармоническое пятно у органа несет функцию снятия напряжения, служит выражением желания охладить накаленные эмоции. Хотя подобные отступления и есть, но они нужны для постепенного вдумывания в специально выделенные для этого фразы.
Гармонический язык песен прост (не понимайте это как простонародие; ведь на сегодня и в гармониях Р. Вагнера или К. Дебюсси ничего сложного нет, по сравнению, конечно, их с последними техническими достижениями в этой области средств музыкальной выразительности вообще, а не с последними изысканиями здесь Кузьмина, Малежика и прочей камарильи). Свобода, которую при гармонизации предоставляет мелодекламация, сказывается в использовании неожиданных модуляций-сопоставлений (например, вторая часть припева песни «Кто Ты?» проходит в тональности D-moll III минорной ступени от общей тональности H-moll), выход гармонии из области диатоники в область хроматики («Дети Уходят», использование VI повышенной ступени), альтерирация аккордов доминантовой группы — вот основные черты «Телевизора» с гармонической точки зрения.
Инструментальные мелодические линии лаконичны, так же хроматически насыщены, они выступают в роли мелодико-ритмических мотивов, звеньев, которые, при звучании у различных инструментов, линеарно накладываются друг на друга, раскрашивая фактуру разнообразными тембровыми красками.
Таковы мои впечатления, которые я вынес от музыки группы «Телевизор». Она лишена салонной интеллектуальности. Ритмы ее беспокоят, интонации бьют — я надеюсь, в цель.
и на этом тему мы закрываем. интервью, взятое тогда у борзыкина я долго считал неудачным, но вот теперь раскопал его, и из-под флера времени оно проглядывает эдаким документом эпохи и даже, наверное, лучится некоторым шармом. породистые тараканы бегали с борта на борт и раскачивали лодку мозгов так, что и до сих пор любо-дорого смотреть. это, напомню, тоже осень 1987 г., третий номер журнала =двр=, тираж 7 экз.
«ПРЯМЫЕ ПОТОКИ СОЗНАНИЯ» МИХАИЛА БОРЗЫКИНА,
ИЛИ О ЧЕМ С НАМИ НЕ ГОВОРИТ «ТЕЛЕВИЗОР»
Несколько слов в оправдание Редакции =Фуникулера ДВР=.
Кто скажет, что она плохо провела этот разговор, тот пусть первым бросит в нас камень. Не забывайте, что это все-таки первое в своем жанре произведение Редакции. Если не считать беседы с А. Дёминым, не вошедшей в первый номер из соображений скромности, и крайне содержательного интервью с И. Лагутенко («МумиТролль») (см. =Фуникулер ДВР= № 2, раздел «Владивостокские Хроники»).
Дело не столько, видимо, в неопытности Редакции , сколько в том факт, что наш разговор с двумя членами «Телевизора» состоялся после т.н. «творческой встречи» с группой в Самом Большом Зале Молодежного Хурала. С одной стороны, просто сложно было о чем-то спрашивать после всего спрошенного и отвеченного. Либо не отвеченного, но в этом случае вряд ли мы бы чего-нибудь добились. Остается надеяться, что наши теперешние читатели побывали на этой памятной встрече 21 сентября и составили себе представление о манере Михаила Борзыкина вести беседу… Но спрашивать действительно было трудно, поскольку «Телевизор» на встрече честно отвечал на все мыслимые и немыслимые виды вопросов — от самых квадратных до самых треугольных. Вот только никто почему-то не догадался задать вопрос о том, женаты ли они. А мы этого делать не стали.
А с другой стороны, выяснилась (хотя и гораздо позднее) одна любопытная деталь: нам (в частности) интересна оказалась не только информативная часть ответов Михаила (который, надо отдать ему должное, был весьма внимательным собеседником, несмотря на усталость), но и, говоря вышоким штилем, манера презентации говорившего. Согласитесь, это играет роль. А также то, о чем он предпочитал не говорить, просто умалчивал или (еще проще) с чего (и на что) сбивался в ходе разговора, оставляя какую-то фразу незавершенной. Фразу, но не мысль. Мы, конечно же, не станем за него ничего придумывать, реконструировать, домысливать и т.д. Мы просто оставим все как есть, зафиксировав на бумаге его сбивчивые ответы на наши сбивчивые вопросы. Да и не спрашивали мы ничего интересного или даже мало-мальски оригинального. Не в этом дело…
Итак, изо всей обычной закулисной смурной болтовни осознанный разговор начал проступать с реплики, которую барабанщик Алексей Рацен подал сосредоточенно бродившему из одного закутка в другой с сигаретой в зубах Михаилу Борзыкину. И звучала она предельно конкретно:
— Куда пошел?
МБ: Я хожу… вокруг… кругами…
Один из нас: Миша, ответь на… ряд вопросов.
МБ: На ряд вопросов? Давайте.
ДВР: Мы вот представляем редакцию журнала местного рок-клуба, который называется [Ред.: клуб, конечно] «Фуникулер ДВР», — такое несколько претенциозное название…
МБ (согласно кивает): Слышал, слышал…
ДВР: Думали мы о том, что надо бы нам взять у тебя интервью…
МБ: Ну давайте. Если надо.
ДВР: Разговор [Ред.: в большом зале] получился больно уж откровенный и прямой, скажем так, и мы подумали, есть ли у нас еще вопросы. Наверное, все-таки есть… Можно с нетактичного вопроса начать?
МБ: Можно. Если только не очень…
ДВР: В «Рокси» как-то была, кажется, заметочка о том, что «Телевизор» — команда принципиально непьющая, и когда вы ехали сюда, то здесь были очень сильные бури по этому поводу. Так вот, эти слухи — они основательны или без?
МБ: Такой заметочки я не помню, хотя я «Рокси» смотрю. …Нет, там говорилось немножко не о том. Это было интервью со мной, где я говорил, что пора перестать гордиться количеством выпитых бутылок портвейна. О! И из этого были сделаны все выводы уже здесь… То есть, потому что говорить о том, что «трезвость — норма жизни», — это не для нас.
ДВР: Вот мы слышали после концерта мнение такое хорошее: «После концерта “Телевизора” можно и Зимний брать». Как ты к этому относишься?
МБ (явно в тупике): На самом деле… на самом деле… не знаю. То есть, мы заранее не программируем реакцию публики, а поэтому как-то не хочется относиться к этому — даже… даже… не хочется как-то относиться, потому что вот: пошло — пошло — выплеснулось — всё. Я не собираюсь… — вот, я думаю, Леша тоже…
Алексей Рацен: Нет, ну хорошо, если там расшевелилось как-то нашими песнями что-то там такое, до сих пор… до сих пор сокровенное, может быть, — то и слава богу…
МБ: Ну, кстати… насчет Зимнего — это, конечно, да, действительно, перебор, но, тем не менее, присутствовал случай… В городе Ялта. Где брали приступом горком. Горком партии города Ялта, и первый секретарь со мной лично пошел… То есть, я, как депутат от народа, пошел с ним в его кабинет, и он мне лично написал разрешение на концерты. Я вышел, зачитал в мегафон людям это разрешение, — это была очень интересная, забавная сцена такая, то есть… Хотя это, ну, совершенно стихийно получилось — ну, концерты были отменены, а народ возмутился, пришел туда… И нам уже сказали — там, говорят, народ требует концертов. Ну, мы бегом туда, и вот — это все-таки удалось чего-то там пробить…
ДВР: Но у этого есть и другая сторона…
МБ: То есть — «обратная сторона»?.. Ты о чем говоришь?
ДВР: Обратная сторона практически любого фанатизма… То есть, фанатизм сам по себе — это уже другая сторона…
МБ: Но мы же не призываем никуда, я же не пою: «Мы вместе», я не пою: «Если ты веришь мне, ты пойдешь со мной», я не пою… С залом я… Ну все-таки, я думаю, что мы немножко не та группа. Мы даем информацию — хотите ешьте, хотите нет, всё.
ДВР: Кстати, вследствие этого — такое впечатление от концерта: некая непроницаемая стена, скажем так, для эмоций между сценой и залом…
МБ (прерывает): Мы этого и добиваемся.
ДВР: Ага, понятно… То есть то, что вы не заигрываете с залом, — это, на мой взгляд, на шаг впереди по сравнению со многими… Вот еще есть такое мнение о происходящих вокруг нас событиях: «Белые начинают — серые выигрывают»…
Но тут начинается суета с поисками нового места. В это время Рацен пытается смыться.
МБ: Лёха, стоять! Интервью… Серые… Д-да, ну есть опасения… Есть опасения…
ДВР: А насколько они реальны, на твой взгляд?
МБ: Я не знаю… Если об этом постоянно думать, — чем и занимаются наши философы, так сказать, доморощенные, рок-клубовские даже те же самые, — якобы о бесполезности любых вообще действий, то действительно ничего не произойдет. На самом деле, сдвиги уже есть, и если даже сейчас обратная волна покатит, я думаю, что это, может быть, даже… ну, хуже не будет. То есть, будет лучше. Потому что людям уже известно, — я просто, так сказать… имел возможность убедиться, что все-таки рок нужен. Нужен, причем, до… до мордобоя, вот так вот. Людям вот этим. Они готовы выйти в больших количествах на улицы, и так далее… И для музыкантов в этом — тоже, может быть, своя острота. То есть… если будет позитивно процесс развиваться — это хорошо, если нас сейчас прикроют всех — это еще лучше…
ДВР: Да, наверное…
МБ: Ну, то есть, вот как для музыкантов… — ну, мы будем злее только.
ДВР: …Вот выдвигают тезис «национального рока». Не «русскоязычного», а именно «национального»… Лично твое отношение?
МБ: Ну, дело в том, что я считаю, что это мировая культура. У мировой культуры какие-то должны быть корни. Я имею в виду рок-культуру, она международна. Корни этой культуры — ну, насколько мне известно, — не будем глубоко копать, — ну, скажем, Америка. Добитловская так Америка, с ее джазовыми делами, и так далее. Не признавать этого, не признавать все эти, так сказать, блюзовые начала, не признавать в роке, пытаться… — ну, мне личн6о кажется… То есть, я по этому пути не пойду. Сейчас очень многие туда пошли. Вот это славянофильство, русофильство такое музыкальное, вся эта напевность… то есть, я боюсь, что это может привести к э-э… к такому, ну что ли, копированию народного творчества, типа группы… — как там?
АР (подсказывает): «Ариэль»…
МБ: «Ариэль», да. Вот. Хотя там боль, понятно… Мне нравятся эти песни — и Башлачев нравится, и у Шевчука, и Кинчев сейчас пошел туда же потихонечку. Сейчас это очень модно… Ну, не модно, ну просто вот так, скажем, очень…
ДВР: Популярно…
МБ: Да. Но мы туда не пойдем, это точно.
ДВР: А куда вы пойдете?
Пауза.
ДВР: Где заболит?
МБ (усмехается, смущенно-хитро и слегка даже кокетливо крутя головой): А вот этого я не скажу.
ДВР: Понятно.
АР: Ну, можно по последним песням нашим, в принципе, судить… наверно…
МБ (тихо): Да… вот «Отечество Иллюзий»… Вот туда и пойдем…
ДВР: Подлый вопрос.
МБ: Отлично…
ДВР: Что ты сейчас читаешь?
МБ: О!.. Нет, ну…
Общий смех вокруг.
ДВР: Не в данный момент, конечно…
МБ: С собой ничего… С собой ничего. Уж просто сейчас и не до того. И вообще, кстати, эти вопросы очень коварны.
ДВР (соглашается): Это коварный вопрос, честно предупредили.
МБ: Нет, ну… То есть, его можно выбрать раз и навсегда, записать фамилию и так далее… Нет, ну… Или из кучи книг выбрать любимого автора… То есть, это все у всех есть, но когда говоришь об этом, это так как-то навязывание какое-то получается, реклама. (С легкой досадой.) Самореклама. То есть, я, мол, тоже где-то врубаюсь… в эти эстетские штучки. На самом деле, все мы, наверное, приблизительно что-то вот в одном… Всё, всё, что где-то лишено каких-то догм, — я не знаю, — построено на каких-то прямых потоках сознания…
ДВР: Подальше от ректализма?
МБ: Да-да-да… Мы же все, по-моему, на этом живем… и растем…
ДВР: А как ты относишься к деятельности, например, РАФ? ИРА? Вообще к красному экстремизму?
Шеля (присутствующий, конечно, тут же и периодически встревающий на правах личного друга, что ли): Оч-чень любопытный вопрос!..
МБ: Да… (Сильно грассируя.) То есть, мы должны… мы — международные комментаторы?
ДВР: Да нет, не так…
МБ: Да нет, конечно, всё, что касается подобных… Я не совсем в курсе деятельности…
АР (режет правду): Ты хочешь сказать, что нам нет никакого дела.
Смех.
МБ: Нет, нас, конечно, это (грассируя) тревожит, но не настолько, понимаете? У нас, на самом деле, положение хуже гораздо внутри. Нам бы с этим бы разобраться. Приезжает Билли Брэгг какой-нибудь из направления «Красный Клин» там английский, там поет свои песни, пронизанные болью… Ну вот. Но я, когда смотрю на него… Боль по поводу Маргарет Тэтчер чего-то там ему… — ну, у него свои совершенно дела… Я ведь смотрю на него: чего тебе еще надо? — у тебя пластинки, у тебя выступления; нет, то есть, по сравнению с нами… Это просто у нас вот эти проблемы придут еще позже немножко. Ну, причем они такие — политического характера, то есть: ну вот, мне не нравится и всё… Вот у них нет такого прямо глобального, нет ничего. И они вот… Поэтому… я и говорю: тут разбираться и разбираться… со своей страной… еще… долго и упорно.
Так вот и закончилось это «интервью». Уже гораздо позже пришли нам в головы разные мысли, о чем еще можно было бы спросить, про разные строчки в разных песнях, про то, что откуда позаимствовано… И так далее. Но подумали мы: а нужно ли это всё? Вот так уж вышло. В конце концов, всё — к лучшему. Всё отсюда:
http://spintongues.livejournal.com/ Автор Макс Немцов.